Право на хрупкость
Читать Заходить в воду было прохладно и оттого задорно. Витька восторженно-удивлённо взвизгнул и плюхнулся в море, тут же уйдя под воду с головой. Он любил поглубже нырнуть, а потом смотреть, как уходит вникуда морское дно и как пробивается через поверхность воды утреннее солнце. На берегу было тихо и пусто, только ласточки носились высоко наверху, у самых верхушек гор, да причудливо переливались камни на дне.
Витька нырял и всплывал, потом опять нырял, не в силах оторваться от подводного «горизонта». Море мерно гудело, принимая его в ладони, летние каникулы только-только начались, и впереди было очень много солнца... Так что можно всласть нырять. Снова и снова как магнитом тянет выпрыгнуть повыше из воды, изо всех сил, а потом упасть как можно глубже вниз, в это изумрудное, огромное, прозрачно-искристое, от которого, если задуматься, кружится голова: ведь вот оно начинается здесь, у самого берега, а куда потом? Очень-очень глубоко, на какие-то неизвестные тёмные километры вниз, куда едва ли поместится большой город, даже если все его дома поставить один на другой. А ещё там, под водой, всё время о чём-то шепчутся камни, перестукиваются круглыми боками, перемигиваются, передают по цепочке туда, глубоко-глубоко, что тут, у берега, солнце и чайки, и чьи-то пятки мелькают у самой поверхности, там, где небо падает в море, или море выливается в небо…И если лежать на поверхности воды, можно смотреться в небо и слушать, как там, внизу, шепчутся камни, робко заглядывая на невообразимую высоту поверхности моря…
В конце концов Витька устал барахтаться и решил вылезти передохнуть на большой камень, выглядывавший из воды неподалёку. Весь в ракушках и водорослях, камень, наверное, когда-то был высоким валуном на берегу – их и сейчас там много, и когда-нибудь, наверное, они тоже будут едва-едва выглядывать из воды, ныряя в особенно большие волны с головой…Теперь море плескалось у Витькиных пяток, а солнце грело солёную макушку. Если сидеть спиной к берегу и не оглядываться, кажется, что вокруг только и есть что вот эта синяя даль до самого горизонта и дальше неизвестно на сколько, что и за спиной тоже – море, море, море, а ты сидишь на крохотном холмике посреди воды, между глубоким-глубоким и высоким-высоким, и так будет всегда…
Витька, замечтавшись, повернул голову и вдалеке, там, куда с гор, наверное, когда-то упало очень много больших валунов, увидел человека. Он был далеко, так что Витька только и мог разглядеть, что силуэт на высоком камне. Силуэт медленно двигался в такт прибою, перетекая из одной «фигуры» в другую. Витька замер, пытаясь понять, что же он делает, как вдруг…человек протянул к Витьке руки. Нет, честное слово, он как будто приглашал присоединиться, потанцевать вместе с ним между небом и морем…Витька подумал, что, может быть, человек ошибся или плохо его разглядел – куда ему, щуплому мальчишке, который никогда в жизни не танцевал? Он же не умеет так вот красиво и плавно перетекать из себя в себя на крошечном пятачке полметра на полметра…Но силуэт снова протянул к Витьке руки, даже, кажется, помахал, и мальчик решился. Камень был шершавым, а местами острым, заточенным морем за много лет…Волны сбивали с ног, опрокидывали с камня в воду, Витька фыркал, выныривал, снова залезал на камень и снова пытался повторить мягкие, почти кошачьи движения неизвестного человека, так настойчиво звавшего его с собой танцевать посреди моря…
Стоит ли говорить, что на следующий день Витька снова прибежал на берег и снова увидел уже знакомый силуэт на далёком камне? «Вот научусь как следует, приплыву туда и скажу ему спасибо», - думал Витька, отплёвываясь после очередного падения в воду, вскарабкиваясь на камень и заново начиная протягивать руки к небу, замирать на одной ноге, кружиться, разбрызгивая вокруг солёные капли, сверкавшие на солнце серебристым плащом вокруг его щуплой фигурки...Силуэт всё танцевал и танцевал, иногда протягивая к Витьке руки, иногда кланяясь ему, и к вечеру пропадал, а Витька всё никак не успевал заметить, куда и когда он уходит. Ведь он же, наверное, живёт где-то в городе и по вечерам думает о мальчике, которого случайно стал учить рисовать причудливые узоры пальцами на море.
К концу лета Витька уже не падал с камня, стал подтянутым, гибким и загорелым, точь-в-точь, наверное, как так и не знакомый ему человек на далёком камне. И однажды Витька решился. Придя на берег, он поплыл не к своему камню, а к тому, на котором уже стоял его учитель. Волны поднялись выше обычного, Витьке то и дело заливало глаза и сносило обратно к берегу, так что разглядывать человека было некогда, и увидел его Витька только когда, запыхавшийся и порядком уставший, ухватился за заветный камень.
На камне стоят молодой мужчина с совершенно незнакомыми чертами лица и…завязанными глазами.
- Здравствуйте! – удивлённо выговорил Витька.
Мужчина поднял повязку на лоб и не менее удивлённо воззрился на Витьку.
- Здравствуй! Ты кто?
- Я… - Витька не удивился – если он не видел лица своего учителя, то и учитель, конечно, не мог узнать его в лицо. – Я вон с того камня, вы меня учили всё лето. Меня Витька зовут.
- Учил? – удивился незнакомец.
- Ну да. Вы махали мне рукой и показывали, чтобы я повторял за вами…
Волны яростно бились о камень, каждую секунду угрожая унести Витьку обратно к берегу.
- Я? – мужчина совсем уж растерялся. – Да я же даже видеть тебя не мог, я с завязанными глазами занимаюсь. Это методика такая.
- Методика… - сам не зная зачем, повторил Витька. – Понятно. Тогда не буду вам мешать.
- Да ничего, парень, бывай, - улыбнулся, натянул повязку обратно на глаза и сделал «ласточку». И всё.
Витька отпустил камень, и море понесло его к берегу, баюкая, как ребёнка, который вот-вот заплачет…
Камни были острыми, солнце – горячим, слёзы – горькими. Или это просто море кидается брызгами прямо в лицо? Витьке было всё равно.
Был учитель – и нет учителя. И не было никогда, оказывается. И протянутые руки – просто фигура, тренировка, и глаза – завязаны…
- Извините… - робкий голос за спиной, тонкий и солёный, как море. – А вы сегодня не будете…ну…там…на камне.
- Кривляться? – горько бросил Витька, не оборачиваясь.
- Танцевать, - поправил голос. – Мне так нравилось на вас смотреть. Я сегодня вот сестрёнку привела, хотела ей показать. Это же так волшебно, когда человек танцует посреди моря.
Витька обернулся.
У него на спиной стояла девушка, кажется, он даже видел её когда-то в городе. За ней пряталось что-то маленькой и робкое, лет четырёх, любопытно выглядывая из-за сестринской юбки.
Солнце вдруг перестало быть таким обжигающим и море – таким горьким.
- Буду, - улыбнулся Витька.
- Ура! Надька, вот видишь, а ты боялась, что мы не успеем.
- Успели, - раздался из-за юбки довольный детский голос, и Витька прыгнул в море.
Наверное, так и нужно – когда ты уже почти решил, что всё зря, что ничего не получилось и никому не нужно то, что ты так долго и трудно создавал, мир вбежит, запыхавшись, в твою ладонь, улыбнётся ясными детскими глазами и скажет:
- Успели.
А тебе только и останется, что танцевать на остром камне посреди моря как на идеально ровном полу, и очень тихо и очень честно смеяться.
Источник
Витька нырял и всплывал, потом опять нырял, не в силах оторваться от подводного «горизонта». Море мерно гудело, принимая его в ладони, летние каникулы только-только начались, и впереди было очень много солнца... Так что можно всласть нырять. Снова и снова как магнитом тянет выпрыгнуть повыше из воды, изо всех сил, а потом упасть как можно глубже вниз, в это изумрудное, огромное, прозрачно-искристое, от которого, если задуматься, кружится голова: ведь вот оно начинается здесь, у самого берега, а куда потом? Очень-очень глубоко, на какие-то неизвестные тёмные километры вниз, куда едва ли поместится большой город, даже если все его дома поставить один на другой. А ещё там, под водой, всё время о чём-то шепчутся камни, перестукиваются круглыми боками, перемигиваются, передают по цепочке туда, глубоко-глубоко, что тут, у берега, солнце и чайки, и чьи-то пятки мелькают у самой поверхности, там, где небо падает в море, или море выливается в небо…И если лежать на поверхности воды, можно смотреться в небо и слушать, как там, внизу, шепчутся камни, робко заглядывая на невообразимую высоту поверхности моря…
В конце концов Витька устал барахтаться и решил вылезти передохнуть на большой камень, выглядывавший из воды неподалёку. Весь в ракушках и водорослях, камень, наверное, когда-то был высоким валуном на берегу – их и сейчас там много, и когда-нибудь, наверное, они тоже будут едва-едва выглядывать из воды, ныряя в особенно большие волны с головой…Теперь море плескалось у Витькиных пяток, а солнце грело солёную макушку. Если сидеть спиной к берегу и не оглядываться, кажется, что вокруг только и есть что вот эта синяя даль до самого горизонта и дальше неизвестно на сколько, что и за спиной тоже – море, море, море, а ты сидишь на крохотном холмике посреди воды, между глубоким-глубоким и высоким-высоким, и так будет всегда…
Витька, замечтавшись, повернул голову и вдалеке, там, куда с гор, наверное, когда-то упало очень много больших валунов, увидел человека. Он был далеко, так что Витька только и мог разглядеть, что силуэт на высоком камне. Силуэт медленно двигался в такт прибою, перетекая из одной «фигуры» в другую. Витька замер, пытаясь понять, что же он делает, как вдруг…человек протянул к Витьке руки. Нет, честное слово, он как будто приглашал присоединиться, потанцевать вместе с ним между небом и морем…Витька подумал, что, может быть, человек ошибся или плохо его разглядел – куда ему, щуплому мальчишке, который никогда в жизни не танцевал? Он же не умеет так вот красиво и плавно перетекать из себя в себя на крошечном пятачке полметра на полметра…Но силуэт снова протянул к Витьке руки, даже, кажется, помахал, и мальчик решился. Камень был шершавым, а местами острым, заточенным морем за много лет…Волны сбивали с ног, опрокидывали с камня в воду, Витька фыркал, выныривал, снова залезал на камень и снова пытался повторить мягкие, почти кошачьи движения неизвестного человека, так настойчиво звавшего его с собой танцевать посреди моря…
Стоит ли говорить, что на следующий день Витька снова прибежал на берег и снова увидел уже знакомый силуэт на далёком камне? «Вот научусь как следует, приплыву туда и скажу ему спасибо», - думал Витька, отплёвываясь после очередного падения в воду, вскарабкиваясь на камень и заново начиная протягивать руки к небу, замирать на одной ноге, кружиться, разбрызгивая вокруг солёные капли, сверкавшие на солнце серебристым плащом вокруг его щуплой фигурки...Силуэт всё танцевал и танцевал, иногда протягивая к Витьке руки, иногда кланяясь ему, и к вечеру пропадал, а Витька всё никак не успевал заметить, куда и когда он уходит. Ведь он же, наверное, живёт где-то в городе и по вечерам думает о мальчике, которого случайно стал учить рисовать причудливые узоры пальцами на море.
К концу лета Витька уже не падал с камня, стал подтянутым, гибким и загорелым, точь-в-точь, наверное, как так и не знакомый ему человек на далёком камне. И однажды Витька решился. Придя на берег, он поплыл не к своему камню, а к тому, на котором уже стоял его учитель. Волны поднялись выше обычного, Витьке то и дело заливало глаза и сносило обратно к берегу, так что разглядывать человека было некогда, и увидел его Витька только когда, запыхавшийся и порядком уставший, ухватился за заветный камень.
На камне стоят молодой мужчина с совершенно незнакомыми чертами лица и…завязанными глазами.
- Здравствуйте! – удивлённо выговорил Витька.
Мужчина поднял повязку на лоб и не менее удивлённо воззрился на Витьку.
- Здравствуй! Ты кто?
- Я… - Витька не удивился – если он не видел лица своего учителя, то и учитель, конечно, не мог узнать его в лицо. – Я вон с того камня, вы меня учили всё лето. Меня Витька зовут.
- Учил? – удивился незнакомец.
- Ну да. Вы махали мне рукой и показывали, чтобы я повторял за вами…
Волны яростно бились о камень, каждую секунду угрожая унести Витьку обратно к берегу.
- Я? – мужчина совсем уж растерялся. – Да я же даже видеть тебя не мог, я с завязанными глазами занимаюсь. Это методика такая.
- Методика… - сам не зная зачем, повторил Витька. – Понятно. Тогда не буду вам мешать.
- Да ничего, парень, бывай, - улыбнулся, натянул повязку обратно на глаза и сделал «ласточку». И всё.
Витька отпустил камень, и море понесло его к берегу, баюкая, как ребёнка, который вот-вот заплачет…
Камни были острыми, солнце – горячим, слёзы – горькими. Или это просто море кидается брызгами прямо в лицо? Витьке было всё равно.
Был учитель – и нет учителя. И не было никогда, оказывается. И протянутые руки – просто фигура, тренировка, и глаза – завязаны…
- Извините… - робкий голос за спиной, тонкий и солёный, как море. – А вы сегодня не будете…ну…там…на камне.
- Кривляться? – горько бросил Витька, не оборачиваясь.
- Танцевать, - поправил голос. – Мне так нравилось на вас смотреть. Я сегодня вот сестрёнку привела, хотела ей показать. Это же так волшебно, когда человек танцует посреди моря.
Витька обернулся.
У него на спиной стояла девушка, кажется, он даже видел её когда-то в городе. За ней пряталось что-то маленькой и робкое, лет четырёх, любопытно выглядывая из-за сестринской юбки.
Солнце вдруг перестало быть таким обжигающим и море – таким горьким.
- Буду, - улыбнулся Витька.
- Ура! Надька, вот видишь, а ты боялась, что мы не успеем.
- Успели, - раздался из-за юбки довольный детский голос, и Витька прыгнул в море.
Наверное, так и нужно – когда ты уже почти решил, что всё зря, что ничего не получилось и никому не нужно то, что ты так долго и трудно создавал, мир вбежит, запыхавшись, в твою ладонь, улыбнётся ясными детскими глазами и скажет:
- Успели.
А тебе только и останется, что танцевать на остром камне посреди моря как на идеально ровном полу, и очень тихо и очень честно смеяться.
Источник
@темы: Сказки и притчи