Право на хрупкость
МЕЖДУ ЭТИМ МИРОМ И ТЕМ
Я всегда говорю с тобой,
Всю жизнь свою говорю с тобой,
Не зная толком, где ты,
На кресте или в пустоте.
Но когда удается выйти отсюда,
Мне кажется, ты меня слышишь,
Каждый раз, когда я оказываюсь
Между этим миром и тем.
А с той стороны горцы
Предлагают холодный кумыс,
Наливают полную кружку,
Радуются как дети.
А я не могу дотянуться,
И кружка падает в пропасть
И остается в расщелине
Между тем миром и этим.
Там - священные горы,
И чтобы туда пройти -
Пароль и несколько долларов
В нелегальном конверте.
Здесь законы не писаны,
Но если не пан, то пропал,
И стражники, стражники, стражники...
Между тем миром и этим.
А с этой стороны трубы
Играют музыку фабрик,
Лениво ползут тролейбусы,
Каждый - в своей борозде.
На главной башне стрелки часов
Бегут в обратную сторону,
И робкий смычок сумашедшего
Между этим миром и тем.
Здесь липы цветут безжалостно,
Вспоминаю себя ребенком,
Мама ведет меня за руку,
Не догадываясь о смерти.
А там похожие улицы,
Но нет никого, нет никого,
И липы цветут безжалостно
Между тем миром и этим.
А с той стороны Бродский
Читает стихи, разламываясь
На множество макрокосмических
Непостижимых систем.
С другой стороны - мышиные войны,
Их здесь называют поэзией,
И жадный костер инквизиции
Между этим миром и тем.
А с этой стороны все выжжено,
Осталась одна зола,
Истлели письма и рукописи,
Руны на бересте...
А с этой стороны холодное небо
И воткнутая игла,
И божья коровка на зеркале
Между этим миром и тем.
читать дальшеАЛЫЙ ПАРУС
Он рисует кораблик на зеленой волне,
Ветер дует в лицо и путает парус с обрывком тучи,
В комнате пахнет морем, в комнате на окне
Расцветает в глиняной вазе весна.
Он скоро уйдет и оставит рисунок хозяйке квартиры,
Девочке так мало лет, и она не поймет, пока не поймет,
Что если уйдет художник, если художник уйдет,
То и кораблик завороженный за ним уплывет.
Алый парус, самый алый,
В мире самый сильный ветер
И зеленая волна.
Вдаль идет художник,
Вдаль плывет кораблик,
Расцветает на окне весна.
Дом завален рисунками, в этих рисунках так мало великой тайны,
Руки так неуверенно ищут краски, а линии так случайны,
В комнате, как и в прошлый, очень памятный день,
Расцветает в глиняной вазе сирень.
Он скоро вернется, и все будет так, как всего лишь однажды было:
Волны ударят в берег, а в раме оконной мелькнет силуэт весны.
Девочка повзрослела, девочка не забыла,
Девочка ждет, ей снятся чудесные сны.
Алый парус, самый алый,
В мире самый сильный ветер
И зеленая волна.
На волне кораблик,
На корме художник,
В самом лучшем платье на корме она...
ГОЛУБАЯ СТРЕЛА
"Голубая стрела" без сигнальных огней
Разбивает стекло, исчезает в окне,
Твой игрушечный поезд летит под откос,
Только это уже почему-то всерьез.
Оловянный солдатик на фланге стола,
Ты почти окружен, плохи ваши дела.
Перевяжет сестра рассеченную бровь,
Только это уже настоящая кровь.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
Он уходит туда, где зови, не зови -
По колено травы и по пояс любви.
Это те же картинки прочитанных книг,
Первозданная сила исходит от них,
Только в книгах от ран не осталось следа,
Там за красной горой есть живая вода.
На пылающий лоб ляжет мамин платок,
А в руках у нее апельсиновый сок,
Можно в синее небо с мольбою смотреть,
Только это уже настоящая смерть.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
Он уходит туда, где зови, не зови -
По колено травы и по пояс любви.
А по правую руку огни казино,
А по левую руку сгоревшая рожь,
Если прямо пойдешь, то, что ищешь, найдешь,
Только это уже настоящая ложь.
И выходит старик из воды, из огня,
И выводит из лесу гнедого коня,
Если хочешь - скачи, сколько можешь - держись!
Только это и есть настоящая жизнь.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
На пылающий лоб ляжет мамин платок,
А в руках у нее апельсиновый сок.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
Он уходит туда, где зови, не зови -
По колено травы и по пояс любви.
БЛЮЗ ГИМНАЗИСТОК
Ты вызываешь восторг, ты мечта гимназисток.
Девочки-ангелы крыльями бьются о дверь.
Шлют телеграммы и рвут провода телефонов:
Питер звонит, Аризона, Самара и Тверь.
Ты надеваешь шикарные черные джинсы,
Три переулка от дома - и Старый Арбат:
Кофе по-русски и пиво с немецким акцентом
Распространяют в пространстве густой аромат.
Ты громогласно цитируешь русских поэтов,
Ты не заводишь в квартире ненужных вещей.
Я бы, пожалуй, тебя полюбила такого,
Если бы некого было любить вообще.
Я бы отправила к маменькам всех гимназисток,
Я бы сменила в прихожей на двери замок.
Я б терпеливо и, в общем, почти безобидно
Им отвечала б на каждый невинный звонок.
Я б разбросала по комнатам книги и стулья,
Будто прошла по равнинам Мамаева рать.
В жизни твое начался философский период:
Время разбрасывать стулья и их собирать.
Я надевала бы красного цвета косынку -
Ты вызываешь во мне пролетарский протест.
Каждая шутка твоя - это повод к восстанью,
Каждое слово твое и движенье, и жест.
С прочими я молчалива, ровна и спокойна,
Рыба как Рыба, такой уж мечтательный Знак.
Если не хочешь в стране никаких революций,
То не смотри на меня вызывающе так!
НЕОБИТАЕМЫЙ ГОРОД
Город, который мы навсегда покидаем,
В нашем сознанье становится не-, необитаем.
В городе том прекращают движенье трамваи,
Воздух чернеется, сгущается и... И застывает.
Вещи теряют свое ощущение места,
Улицы, площади не занимают пространства.
Город становится памятью, музыкой, жестом,
Чем-то лишенным статичности и... И постоянства.
С речкой, мостами и парками, многоэтажный,
Город сжимается в точку на карте бумажной.
Точка на карте уже с двух шагов не видна,
Я раздвигаю ее до размеров окна.
Провинциальной гостиницы, с видом во двор,
Где мы сидели и где мы сидим до сих пор.
Локти твои упираются в плоскость стола,
На сигарету тень от планеты легла.
ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ
Она сшила себе очень модную юбку
Из какой-то дешевой и тоненькой ткани,
Она курит отчаянно черную трубку
И мечтает увидеть себя на экране.
И выходит она на крыльцо института
В окружении мальчиков юных, безусых.
Без внимания к ней не проходит минуты,
Чем немало расстроены барышни курса.
У нее удивительно длинные ноги
И глаза восхитительно синего цвета,
Для нее срифмовали влюбленные вздохи
Два ужасно талантливых местных поэта.
Ей так нравится имидж богемного мира,
Болтовня об искусстве за чашечкой кофе,
Ей осталось полшага до спальни кумира,
Говорят, у него чисто греческий профиль.
В этом городе слишком свободные нравы,
Ей досталось немало и зрелищ, и хлеба,
Ей осталось полшага до денег и славы
И совсем уж немножечко до звездного неба.
Ей богатый старик снять пальто помогает,
Эпатируя лысиной радиоактивной,
И пока он в бокалы нектар разливает,
Ей становится вдруг и смешно, и противно.
Но когда мимо окон ее пробегает
Длинноногая школьница в платье нарядном,
Синеглазым огнем на лету обжигая,
Как ей хочется, Боже, вернуться обратно!
ГУВЕРНАНТКА
Прогуливаясь по Невскому проспекту,
Представляю себя в минувшем веке.
И была бы я там гувернанткою
У какого-нибудь богатого человека.
Вечерами по черной лестнице
Поднимаясь в свою каморку,
Я бы думала о судьбе человечества
И вздыхала бы очень горько.
Сахар в чайном стакане размешивая,
Перелистывала бы разных писателей,
Ах, какой же мой барин вежливый,
Ах, какой же мой барин внимательный.
И повесив бы платье на плечики,
Написала б письмо в провинцию,
У окошка сестренка младшая
Там мечтает о сказочном принце.
Ну, какие же принцы в провинции?
Их на всю-то столицу - один.
И за что ж я понравилась барину?
Он такой невозможный блондин!
Подарил мне чулочки новые,
Обольщает булавками, платьями.
Я-то знаю, чем все это кончится,
Я пью чай и читаю писателей.
Ну, зачем мне любовь неравная?
Он же будет меня стесняться.
Я мечтаю о мировой революции,
Чтоб с блондином моим сравняться.
Прогуливаясь по Невскому проспекту,
Ощущаю себя в нынешнем веке.
Ах, как хочется быть гувернанткою
У какого-нибудь богатого человека.
И НИКТО НЕ ЗНАЕТ
И никто не знает,
Что случится с нами.
Ты не знаешь тоже,
Потому беспечен.
Ты рисуешь листья
На моих деревьях,
И весна, быть может,
Будет длиться вечно.
Ты похож на дэнди
В этой чудной шляпе,
Ты бросаешь деньги
И слова на ветер.
Только ветер знает,
Что в карманах пусто,
Только я и верю
Всем причудам этим.
А чужие жизни
Втиснуты в обложки,
Все уже известно
На любой странице.
Ты готовишь завтрак
Для меня на кухне,
А что будет завтра -
Мне во сне приснится.
Я не знаю, что
Имеет ценность в мире,
Что имеет смысл
Печальной смерти кроме?
Если ты уходишь
В неизвестность утра,
Я сижу и жду тебя
В пустынном доме.
Ни один из сильных,
Кто имел так много,
Кто разрушил Трою
И кто ее построил,
Ни один их них -
Великих и ничтожных -
Пуговицы на твоем
Плаще не стоил.
МОЙ ГЕРОЙ
Оказалось так просто забыть о тебе, мой герой:
Пропустить пару кружек воды из источника Майя,
Пересечь Патриаршие вкось на учебном трамвае,
Закурить "Беломор", и забыть о тебе, мой герой.
У меня много дел, много тел у меня на приеме:
Я лечу от любви колдовством виноградной лозы.
Я советую всем, мой герой, полежать на соломе,
Пить березовый сок, приготовленный из бирюзы.
Ты такой же, как все, мой герой, дело только в движении:
Ты умеешь летать и смотреть на меня свысока.
Я за тысячу верст ощущаю твое приближенье,
Как пчела ощущает и ждет приближенье цветка.
Но теперь все забыто, я просто сижу и читаю,
То луна проплывет, то погаснет свеча на столе.
За письмом от тебя я оставшийся век коротаю,
В этом почерке все, что мне нужно на этой земле.
Ты забыт, мой герой, я гуляю на солнечном склоне,
Рядом рвутся вулканы и гейзеры бьют на пути.
Ты сидишь в королевском дворце на античном балконе
И слагаешь слова из фигурных рожков "Ассорти".
ТОЛЬКО МУЗЫКА
Ты построила город из камня,
И выросли деревья на склоне,
А вокруг стояли синие горы,
А внизу горело красное море.
А потом, когда закончился ливень,
Ветер высушил нашу одежду,
И мы распахнули все окна,
И утро принесло нам надежду.
Но я приду к тебе в образе смерти,
И ты свои сомненья развеешь,
Ты посмотришь на пустые ладони
И поймешь, что ничего не имеешь.
А у ног твоих пенятся волны,
Разбиваясь о скалистые глыбы.
А у ног твоих белые чайки
И послушные дивные рыбы.
Ты владеешь серебрянной бухтой,
Затерявшейся в снах анемоны,
И сердцем великого инки,
И золотом царской короны.
Но я прийду к тебе в образе смерти,
И ты свои сомненья развеешь,
Ты посмотришь на пустые ладони
И поймешь, что ничего не имеешь.
Только музыка реет над нами
И рвет наши души на части,
Только в музыке мы тянемся к солнцу,
А думаем, что тянемся к счастью.
Только музыка реет над нами
И рвет наши души на части,
Только в музыке мы тянемся к солнцу,
А думаем, что тянемся к счастью.
Только музыка реет над нами
И рвет наши души на части...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
ТАМ
Там - горячо, словно солнце в руке, с позолотою блюдце.
Там - девушки носят на плечиках хрупких кувшины.
Там - ленты серебряных рек по ущелиям вьются.
Там - как огромные белые птицы застыли вершины.
Там - ты будешь самым желанным из всех иноверцев,
Там - я надену сандалии, шляпку и платье простое,
Там - на вершине вершин, как воробышек, выпорхнет сердце,
Там - если мы доберемся туда, я скажу тебе кто я...
Там - на вершине вершин, как воробышек, выпорхнет сердце,
Там - если мы доберемся туда, я скажу тебе кто я...
АБСОЛЮТНАЯ НОЧЬ
Больше нет ничего, что влекло, мы теперь острова.
Все попытки друг друга почувствовать сходят на нет.
Тот же голос и те же слова, только без волшебства.
Абсолютная ночь - интервал - абсолютный рассвет.
Никаких тебе полутонов у большой тишины.
Одинокий фонарь еле жив, раскололось стекло.
Тает снег под ботинками, мы в двух шагах от весны.
Чего-то главного нет, и даже чувство досады прошло.
И прошла эта ночь, и пока обошлось без вранья.
Проехал первый троллейбус, и скоро откроют метро.
Сидят, нахохлившись, в арке у булочной два воробья.
От безысходности и просто от холода сводит нутро.
ЖЕЛТЫЕ БАБОЧКИ
Как только он хочет солгать,
Над его головой появляется нимб.
Это желтые бабочки! Желтые бабочки!
Я хочу ему это сказать,
Но он занят делами, и вечно над ним
Эти желтые бабочки, желтые бабочки.
Когда он садится играть в лото,
Я же знаю, что хотел он совсем не то,
Потому что над лампой вьются желтые бабочки.
Когда в ущелье упал самолет,
И подводная лодка ушла под лед,
Над его кофейником тоже порхали бабочки.
Всем надоела эта война,
Но это не повод, это не повод,
Чтобы на его погонах появились бабочки.
Те, кто убиты, хотели бы жить,
Но даже память о них заблудилась во лжи,
Во ржи над пропастью тоже мерцают бабочки.
Я листаю газету, я включаю TV,
А он мне говорит о войне и любви,
А над его микрофоном эти желтые бабочки.
Когда он вынимает носовой платок,
Оператор заряжает рекламный блок,
Потому что из его карманов вылетают бабочки.
Когда он говорит, его уста
Извергают в минуту от одной до ста,
И теперь эти желтые бабочки просто везде.
Сам по себе желтый цвет ничего,
И бабочка тоже не страшная птица,
Но когда это вместе, стало быть - быть беде!
Ах, эти желтые бабочки, желтые бабочки!
Над его микрофоном эти желтые бабочки!
На его плантациях желтые бабочки!
И на его полигонах эти желтые бабочки!
И на его космодромах эти желтые бабочки!
И над его шезлонгом эти желтые бабочки!
РОЖДЕСТВО
В тишине у окна
Ты сидела одна,
За большие деревья
Садилась луна.
Падал медленный снег -
Вот оно волшебство.
А сквозь снег - ясный свет -
Вот оно Рождество.
А тебе девять лет,
Лихо санки летят,
Ох, и сильный мороз!
Ох, и звезды горят!
А гора высока,
Ох, и быстрый полет!
А внизу, на реке
Тоньше корочки лед!
Никого не вернуть.
Я смотрю из окна,
За большие деревья
Садится луна.
Тихо падает снег,
В белых шапках дома...
Ну, а где ты теперь,
Я узнаю сама.
Мне тогда упадет
На ладошку звезда
И на санках с горы
Я уеду туда.
Никого не вернуть!
Я смотрю из окна,
За большие деревья
Садится луна...
ЧЕРТА
Странная штука: ты смотришь в небо
И видишь свою звезду.
Но она слепа и глуха к тому,
Кто переступил черту.
Брось свой камень с моста - и тут же
По воде разойдутся круги.
Если б ты помнил об этом всегда,
Вставая не с той ноги.
У тебя, безусловно, были причины
Выиграть первый бой.
Но вряд ли ты потрудился представить,
Все, что это повлечет за собой.
Твой самолет, готовый взорваться,
Уже набирал высоту.
Вряд ли ты думал об этом, когда
Переступил черту.
Черта.
Нарисована мелом.
Ее не видно на белом.
За нею дверь в никуда.
Черта.
Нарисована мелом.
Ее не видно на белом.
За нею дверь в никуда.
Ты сам ничего такого не делал,
Ты бросил камень с моста,
Сказал: покажи мне того, кто знает,
Где она эта черта.
Эхо заблудилось в ущелье и как раненый зверь
Кричит в пустоту.
А ты сидишь и ждешь Воскресенья,
Переступивший черту.
Изменился вкус у вина и хлеба,
А воздух прокис, как клей.
Все чаще тебя посещают виденья
С лицами мертвых людей.
А в общем и в целом ты славный парень,
Ты любишь деревья в цвету.
И никто никогда не узнает, что ты
Переступил черту.
Черта.
Теперь от тебя ничего не зависит,
Теперь - круги по воде.
Теперь беда спешит за бедою,
Цепляясь бедой к беде.
Теперь ты носишь цветы к могилам
И тянешь руки к кресту.
Ты очень давно начал эту войну,
Переступив черту.
Черта.
Нарисована мелом.
Ее не видно на белом.
За нею дверь...
Сайт группы
Я всегда говорю с тобой,
Всю жизнь свою говорю с тобой,
Не зная толком, где ты,
На кресте или в пустоте.
Но когда удается выйти отсюда,
Мне кажется, ты меня слышишь,
Каждый раз, когда я оказываюсь
Между этим миром и тем.
А с той стороны горцы
Предлагают холодный кумыс,
Наливают полную кружку,
Радуются как дети.
А я не могу дотянуться,
И кружка падает в пропасть
И остается в расщелине
Между тем миром и этим.
Там - священные горы,
И чтобы туда пройти -
Пароль и несколько долларов
В нелегальном конверте.
Здесь законы не писаны,
Но если не пан, то пропал,
И стражники, стражники, стражники...
Между тем миром и этим.
А с этой стороны трубы
Играют музыку фабрик,
Лениво ползут тролейбусы,
Каждый - в своей борозде.
На главной башне стрелки часов
Бегут в обратную сторону,
И робкий смычок сумашедшего
Между этим миром и тем.
Здесь липы цветут безжалостно,
Вспоминаю себя ребенком,
Мама ведет меня за руку,
Не догадываясь о смерти.
А там похожие улицы,
Но нет никого, нет никого,
И липы цветут безжалостно
Между тем миром и этим.
А с той стороны Бродский
Читает стихи, разламываясь
На множество макрокосмических
Непостижимых систем.
С другой стороны - мышиные войны,
Их здесь называют поэзией,
И жадный костер инквизиции
Между этим миром и тем.
А с этой стороны все выжжено,
Осталась одна зола,
Истлели письма и рукописи,
Руны на бересте...
А с этой стороны холодное небо
И воткнутая игла,
И божья коровка на зеркале
Между этим миром и тем.
читать дальшеАЛЫЙ ПАРУС
Он рисует кораблик на зеленой волне,
Ветер дует в лицо и путает парус с обрывком тучи,
В комнате пахнет морем, в комнате на окне
Расцветает в глиняной вазе весна.
Он скоро уйдет и оставит рисунок хозяйке квартиры,
Девочке так мало лет, и она не поймет, пока не поймет,
Что если уйдет художник, если художник уйдет,
То и кораблик завороженный за ним уплывет.
Алый парус, самый алый,
В мире самый сильный ветер
И зеленая волна.
Вдаль идет художник,
Вдаль плывет кораблик,
Расцветает на окне весна.
Дом завален рисунками, в этих рисунках так мало великой тайны,
Руки так неуверенно ищут краски, а линии так случайны,
В комнате, как и в прошлый, очень памятный день,
Расцветает в глиняной вазе сирень.
Он скоро вернется, и все будет так, как всего лишь однажды было:
Волны ударят в берег, а в раме оконной мелькнет силуэт весны.
Девочка повзрослела, девочка не забыла,
Девочка ждет, ей снятся чудесные сны.
Алый парус, самый алый,
В мире самый сильный ветер
И зеленая волна.
На волне кораблик,
На корме художник,
В самом лучшем платье на корме она...
ГОЛУБАЯ СТРЕЛА
"Голубая стрела" без сигнальных огней
Разбивает стекло, исчезает в окне,
Твой игрушечный поезд летит под откос,
Только это уже почему-то всерьез.
Оловянный солдатик на фланге стола,
Ты почти окружен, плохи ваши дела.
Перевяжет сестра рассеченную бровь,
Только это уже настоящая кровь.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
Он уходит туда, где зови, не зови -
По колено травы и по пояс любви.
Это те же картинки прочитанных книг,
Первозданная сила исходит от них,
Только в книгах от ран не осталось следа,
Там за красной горой есть живая вода.
На пылающий лоб ляжет мамин платок,
А в руках у нее апельсиновый сок,
Можно в синее небо с мольбою смотреть,
Только это уже настоящая смерть.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
Он уходит туда, где зови, не зови -
По колено травы и по пояс любви.
А по правую руку огни казино,
А по левую руку сгоревшая рожь,
Если прямо пойдешь, то, что ищешь, найдешь,
Только это уже настоящая ложь.
И выходит старик из воды, из огня,
И выводит из лесу гнедого коня,
Если хочешь - скачи, сколько можешь - держись!
Только это и есть настоящая жизнь.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
На пылающий лоб ляжет мамин платок,
А в руках у нее апельсиновый сок.
Он уходит один, и не слышно шагов,
Он не смотрит назад, он не видит врагов.
Он уходит туда, где зови, не зови -
По колено травы и по пояс любви.
БЛЮЗ ГИМНАЗИСТОК
Ты вызываешь восторг, ты мечта гимназисток.
Девочки-ангелы крыльями бьются о дверь.
Шлют телеграммы и рвут провода телефонов:
Питер звонит, Аризона, Самара и Тверь.
Ты надеваешь шикарные черные джинсы,
Три переулка от дома - и Старый Арбат:
Кофе по-русски и пиво с немецким акцентом
Распространяют в пространстве густой аромат.
Ты громогласно цитируешь русских поэтов,
Ты не заводишь в квартире ненужных вещей.
Я бы, пожалуй, тебя полюбила такого,
Если бы некого было любить вообще.
Я бы отправила к маменькам всех гимназисток,
Я бы сменила в прихожей на двери замок.
Я б терпеливо и, в общем, почти безобидно
Им отвечала б на каждый невинный звонок.
Я б разбросала по комнатам книги и стулья,
Будто прошла по равнинам Мамаева рать.
В жизни твое начался философский период:
Время разбрасывать стулья и их собирать.
Я надевала бы красного цвета косынку -
Ты вызываешь во мне пролетарский протест.
Каждая шутка твоя - это повод к восстанью,
Каждое слово твое и движенье, и жест.
С прочими я молчалива, ровна и спокойна,
Рыба как Рыба, такой уж мечтательный Знак.
Если не хочешь в стране никаких революций,
То не смотри на меня вызывающе так!
НЕОБИТАЕМЫЙ ГОРОД
Город, который мы навсегда покидаем,
В нашем сознанье становится не-, необитаем.
В городе том прекращают движенье трамваи,
Воздух чернеется, сгущается и... И застывает.
Вещи теряют свое ощущение места,
Улицы, площади не занимают пространства.
Город становится памятью, музыкой, жестом,
Чем-то лишенным статичности и... И постоянства.
С речкой, мостами и парками, многоэтажный,
Город сжимается в точку на карте бумажной.
Точка на карте уже с двух шагов не видна,
Я раздвигаю ее до размеров окна.
Провинциальной гостиницы, с видом во двор,
Где мы сидели и где мы сидим до сих пор.
Локти твои упираются в плоскость стола,
На сигарету тень от планеты легла.
ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ
Она сшила себе очень модную юбку
Из какой-то дешевой и тоненькой ткани,
Она курит отчаянно черную трубку
И мечтает увидеть себя на экране.
И выходит она на крыльцо института
В окружении мальчиков юных, безусых.
Без внимания к ней не проходит минуты,
Чем немало расстроены барышни курса.
У нее удивительно длинные ноги
И глаза восхитительно синего цвета,
Для нее срифмовали влюбленные вздохи
Два ужасно талантливых местных поэта.
Ей так нравится имидж богемного мира,
Болтовня об искусстве за чашечкой кофе,
Ей осталось полшага до спальни кумира,
Говорят, у него чисто греческий профиль.
В этом городе слишком свободные нравы,
Ей досталось немало и зрелищ, и хлеба,
Ей осталось полшага до денег и славы
И совсем уж немножечко до звездного неба.
Ей богатый старик снять пальто помогает,
Эпатируя лысиной радиоактивной,
И пока он в бокалы нектар разливает,
Ей становится вдруг и смешно, и противно.
Но когда мимо окон ее пробегает
Длинноногая школьница в платье нарядном,
Синеглазым огнем на лету обжигая,
Как ей хочется, Боже, вернуться обратно!
ГУВЕРНАНТКА
Прогуливаясь по Невскому проспекту,
Представляю себя в минувшем веке.
И была бы я там гувернанткою
У какого-нибудь богатого человека.
Вечерами по черной лестнице
Поднимаясь в свою каморку,
Я бы думала о судьбе человечества
И вздыхала бы очень горько.
Сахар в чайном стакане размешивая,
Перелистывала бы разных писателей,
Ах, какой же мой барин вежливый,
Ах, какой же мой барин внимательный.
И повесив бы платье на плечики,
Написала б письмо в провинцию,
У окошка сестренка младшая
Там мечтает о сказочном принце.
Ну, какие же принцы в провинции?
Их на всю-то столицу - один.
И за что ж я понравилась барину?
Он такой невозможный блондин!
Подарил мне чулочки новые,
Обольщает булавками, платьями.
Я-то знаю, чем все это кончится,
Я пью чай и читаю писателей.
Ну, зачем мне любовь неравная?
Он же будет меня стесняться.
Я мечтаю о мировой революции,
Чтоб с блондином моим сравняться.
Прогуливаясь по Невскому проспекту,
Ощущаю себя в нынешнем веке.
Ах, как хочется быть гувернанткою
У какого-нибудь богатого человека.
И НИКТО НЕ ЗНАЕТ
И никто не знает,
Что случится с нами.
Ты не знаешь тоже,
Потому беспечен.
Ты рисуешь листья
На моих деревьях,
И весна, быть может,
Будет длиться вечно.
Ты похож на дэнди
В этой чудной шляпе,
Ты бросаешь деньги
И слова на ветер.
Только ветер знает,
Что в карманах пусто,
Только я и верю
Всем причудам этим.
А чужие жизни
Втиснуты в обложки,
Все уже известно
На любой странице.
Ты готовишь завтрак
Для меня на кухне,
А что будет завтра -
Мне во сне приснится.
Я не знаю, что
Имеет ценность в мире,
Что имеет смысл
Печальной смерти кроме?
Если ты уходишь
В неизвестность утра,
Я сижу и жду тебя
В пустынном доме.
Ни один из сильных,
Кто имел так много,
Кто разрушил Трою
И кто ее построил,
Ни один их них -
Великих и ничтожных -
Пуговицы на твоем
Плаще не стоил.
МОЙ ГЕРОЙ
Оказалось так просто забыть о тебе, мой герой:
Пропустить пару кружек воды из источника Майя,
Пересечь Патриаршие вкось на учебном трамвае,
Закурить "Беломор", и забыть о тебе, мой герой.
У меня много дел, много тел у меня на приеме:
Я лечу от любви колдовством виноградной лозы.
Я советую всем, мой герой, полежать на соломе,
Пить березовый сок, приготовленный из бирюзы.
Ты такой же, как все, мой герой, дело только в движении:
Ты умеешь летать и смотреть на меня свысока.
Я за тысячу верст ощущаю твое приближенье,
Как пчела ощущает и ждет приближенье цветка.
Но теперь все забыто, я просто сижу и читаю,
То луна проплывет, то погаснет свеча на столе.
За письмом от тебя я оставшийся век коротаю,
В этом почерке все, что мне нужно на этой земле.
Ты забыт, мой герой, я гуляю на солнечном склоне,
Рядом рвутся вулканы и гейзеры бьют на пути.
Ты сидишь в королевском дворце на античном балконе
И слагаешь слова из фигурных рожков "Ассорти".
ТОЛЬКО МУЗЫКА
Ты построила город из камня,
И выросли деревья на склоне,
А вокруг стояли синие горы,
А внизу горело красное море.
А потом, когда закончился ливень,
Ветер высушил нашу одежду,
И мы распахнули все окна,
И утро принесло нам надежду.
Но я приду к тебе в образе смерти,
И ты свои сомненья развеешь,
Ты посмотришь на пустые ладони
И поймешь, что ничего не имеешь.
А у ног твоих пенятся волны,
Разбиваясь о скалистые глыбы.
А у ног твоих белые чайки
И послушные дивные рыбы.
Ты владеешь серебрянной бухтой,
Затерявшейся в снах анемоны,
И сердцем великого инки,
И золотом царской короны.
Но я прийду к тебе в образе смерти,
И ты свои сомненья развеешь,
Ты посмотришь на пустые ладони
И поймешь, что ничего не имеешь.
Только музыка реет над нами
И рвет наши души на части,
Только в музыке мы тянемся к солнцу,
А думаем, что тянемся к счастью.
Только музыка реет над нами
И рвет наши души на части,
Только в музыке мы тянемся к солнцу,
А думаем, что тянемся к счастью.
Только музыка реет над нами
И рвет наши души на части...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
Только музыка реет над нами...
ТАМ
Там - горячо, словно солнце в руке, с позолотою блюдце.
Там - девушки носят на плечиках хрупких кувшины.
Там - ленты серебряных рек по ущелиям вьются.
Там - как огромные белые птицы застыли вершины.
Там - ты будешь самым желанным из всех иноверцев,
Там - я надену сандалии, шляпку и платье простое,
Там - на вершине вершин, как воробышек, выпорхнет сердце,
Там - если мы доберемся туда, я скажу тебе кто я...
Там - на вершине вершин, как воробышек, выпорхнет сердце,
Там - если мы доберемся туда, я скажу тебе кто я...
АБСОЛЮТНАЯ НОЧЬ
Больше нет ничего, что влекло, мы теперь острова.
Все попытки друг друга почувствовать сходят на нет.
Тот же голос и те же слова, только без волшебства.
Абсолютная ночь - интервал - абсолютный рассвет.
Никаких тебе полутонов у большой тишины.
Одинокий фонарь еле жив, раскололось стекло.
Тает снег под ботинками, мы в двух шагах от весны.
Чего-то главного нет, и даже чувство досады прошло.
И прошла эта ночь, и пока обошлось без вранья.
Проехал первый троллейбус, и скоро откроют метро.
Сидят, нахохлившись, в арке у булочной два воробья.
От безысходности и просто от холода сводит нутро.
ЖЕЛТЫЕ БАБОЧКИ
Как только он хочет солгать,
Над его головой появляется нимб.
Это желтые бабочки! Желтые бабочки!
Я хочу ему это сказать,
Но он занят делами, и вечно над ним
Эти желтые бабочки, желтые бабочки.
Когда он садится играть в лото,
Я же знаю, что хотел он совсем не то,
Потому что над лампой вьются желтые бабочки.
Когда в ущелье упал самолет,
И подводная лодка ушла под лед,
Над его кофейником тоже порхали бабочки.
Всем надоела эта война,
Но это не повод, это не повод,
Чтобы на его погонах появились бабочки.
Те, кто убиты, хотели бы жить,
Но даже память о них заблудилась во лжи,
Во ржи над пропастью тоже мерцают бабочки.
Я листаю газету, я включаю TV,
А он мне говорит о войне и любви,
А над его микрофоном эти желтые бабочки.
Когда он вынимает носовой платок,
Оператор заряжает рекламный блок,
Потому что из его карманов вылетают бабочки.
Когда он говорит, его уста
Извергают в минуту от одной до ста,
И теперь эти желтые бабочки просто везде.
Сам по себе желтый цвет ничего,
И бабочка тоже не страшная птица,
Но когда это вместе, стало быть - быть беде!
Ах, эти желтые бабочки, желтые бабочки!
Над его микрофоном эти желтые бабочки!
На его плантациях желтые бабочки!
И на его полигонах эти желтые бабочки!
И на его космодромах эти желтые бабочки!
И над его шезлонгом эти желтые бабочки!
РОЖДЕСТВО
В тишине у окна
Ты сидела одна,
За большие деревья
Садилась луна.
Падал медленный снег -
Вот оно волшебство.
А сквозь снег - ясный свет -
Вот оно Рождество.
А тебе девять лет,
Лихо санки летят,
Ох, и сильный мороз!
Ох, и звезды горят!
А гора высока,
Ох, и быстрый полет!
А внизу, на реке
Тоньше корочки лед!
Никого не вернуть.
Я смотрю из окна,
За большие деревья
Садится луна.
Тихо падает снег,
В белых шапках дома...
Ну, а где ты теперь,
Я узнаю сама.
Мне тогда упадет
На ладошку звезда
И на санках с горы
Я уеду туда.
Никого не вернуть!
Я смотрю из окна,
За большие деревья
Садится луна...
ЧЕРТА
Странная штука: ты смотришь в небо
И видишь свою звезду.
Но она слепа и глуха к тому,
Кто переступил черту.
Брось свой камень с моста - и тут же
По воде разойдутся круги.
Если б ты помнил об этом всегда,
Вставая не с той ноги.
У тебя, безусловно, были причины
Выиграть первый бой.
Но вряд ли ты потрудился представить,
Все, что это повлечет за собой.
Твой самолет, готовый взорваться,
Уже набирал высоту.
Вряд ли ты думал об этом, когда
Переступил черту.
Черта.
Нарисована мелом.
Ее не видно на белом.
За нею дверь в никуда.
Черта.
Нарисована мелом.
Ее не видно на белом.
За нею дверь в никуда.
Ты сам ничего такого не делал,
Ты бросил камень с моста,
Сказал: покажи мне того, кто знает,
Где она эта черта.
Эхо заблудилось в ущелье и как раненый зверь
Кричит в пустоту.
А ты сидишь и ждешь Воскресенья,
Переступивший черту.
Изменился вкус у вина и хлеба,
А воздух прокис, как клей.
Все чаще тебя посещают виденья
С лицами мертвых людей.
А в общем и в целом ты славный парень,
Ты любишь деревья в цвету.
И никто никогда не узнает, что ты
Переступил черту.
Черта.
Теперь от тебя ничего не зависит,
Теперь - круги по воде.
Теперь беда спешит за бедою,
Цепляясь бедой к беде.
Теперь ты носишь цветы к могилам
И тянешь руки к кресту.
Ты очень давно начал эту войну,
Переступив черту.
Черта.
Нарисована мелом.
Ее не видно на белом.
За нею дверь...
Сайт группы
@темы: Стихи и песни
-
-
28.11.2011 в 00:32-
-
19.12.2011 в 18:47-
-
22.12.2011 в 10:55Там есть концерты и контакты, так что можно отловить Зою Ященко на концерте или как-то ещё связаться.